Кабанов не лгал. Моё стремление пробиться в систему внутренних дел отражалось на нём разрушительно. Впрочем, он был единственной ниточкой, за которую я могла ухватиться, ведь отец упрямо закрывал передо мной двери.
— Да не видит он ничего дальше своего носа, — уверила я, всё ещё злясь на родителя. — Не дрейфь, Кабачок. Мне к Марку нужно. У него сегодня праздник.
Гришка рассерженно фыркнул.
— Звание ещё не получил, а корпоратив уже устроил. Я девять лет структуре отдал и только до одной полоски дослужился. А он три года на трубке висел и безмала капитан. Чёртово кумовство. Пусть горит оно огнём.
— Не завидуй, — отмахнувшись, я принялась поправлять макияж. — Марк хороший работник, и родственные связи здесь не при чём. Взять меня. Отец подполковник, за спиной пара раскрытых дел, а мне даже корочку не выдали. Всё в псарне тасуюсь, да блох мохнатым вычёсываю. Справедливо? Едва ли.
— Лучше бы к собакам поехали. Их лай и то поприятнее будет, чем те неискренние поздравления, — продолжал упрямится старший.
— Завязывай мелодраму. Отвезёшь меня на КПП, а там хоть к собакам, хоть к волкам. Мне до бантика.
— До чего же упёртая. Вся в отца, — проворчал он себе под нос.
— Попрошу без оскорблений.
Кабанов дал по тормозам, отчего на моей щеке прорисовалась жирная полоса от помады. Он сделал это нарочно.
— Не думай, что это испортит мне настроение, — убрав раскрас салфеткой, я высвободила волосы, позволив тяжёлым прядям лечь на плечи. — Интересно, а Марку уже поведали о задержании хакера? Если нет, то мне не терпится ему рассказать. Уверяю, он будет в восторге.
— Ты про Марта? Похоже, что нет. Все молчат об этом. Наверняка бояться спугнуть подельников.
Я закатила глаза.
— Во-первых, он — Май. А во-вторых, у нас не отдел, а какой-то ансамбль мальчишек с крохотными амбициями. Чего стоит его расколоть? К тому же, главная угроза устранена. А до армии теней им всё равно не добраться. Их виртуальная армия равносильна нашей. И что-то мне подсказывает, что в интеллекте мы явно проигрываем.
Впереди показались ворота пропускного пункта, и я приготовилась к остановке. Поправила платье, сменила кеды на каблуки, натянула улыбку.
— Вот поэтому отец и держит тебя в псарне. Тебя лишь галочка волнует, а в остальном тебе…
— До бантика, — добавила я, послав ему воздушный поцелуй. — Не скучай.
Гришка походил мне за старшего брата. Так случилось, что просьба отца присмотреть за дочуркой ненароком превратилась в длительную опеку. Его беда, что подопечная оказалась неуправляемой. Но я правда старалась быть паинькой, пусть это не всегда получалось. Единственное, что могло меня усмирить, так это холод от табельного в руке и полный магазин патронов.
Эх, коварные мечты…
Играючи отдав честь дежурному, я лёгкой походкой проникла в часть. Коридор пустовал, голоса сотрудников скопились в отделе кадров. Открыв нужную дверь, я наткнулась на тесное скопление людей в одинаковой форме. Десяток бойцов, инспектора и даже дамочки их архива раскрыли рты, вникая в пламенную речь Марка.
Юдин был хорош в ораторском искусстве. Впрочем, как и в остальном.
— Благодарю за веру в меня, коллеги, — почти кланялся он, положа руку на сердце. — Обещаю гордо нести звание капитана и ответственно выполнять поставленные задачи! Ура, товарищи!
Волна аплодисментов прокатилась по помещению. Но не успела я подключиться к овациям, как главная «награда» самовольно вручила себя Юдину. Длинноногая брюнетка из отдела кадров снизошла до поздравительного поцелуя, далеко не дружеского. Настолько долгого, что невольно подкосились ноги.
Я не дышала эти несколько секунд.
За нехваткой воздуха выбежала в коридор, нашла опору и сползла вниз по стене. Морщась от похвальных возгласов, всячески искала оправдание увиденному, но найти не смогла. Как он только допустил эту дамочку? Как позволил себе подобное?
Дождавшись, когда «театралы» разойдутся по своим рабочим местам, я торопливо прошмыгнула в кабинет. Мне не терпелось получить объяснение.
Увидев меня, Марк заметно напрягся. В синих глазах поселилась растерянность и даже капля раздражения. Нередко я ловила на себе этот взгляд, казалось, самых близких мне людей, будто всякий раз моё присутствие предполагало проблемы.
— Юна? — удивлённо проговорил он, оттолкнувшись от стола и сделав несколько шагов навстречу. — Не знал, что ты здесь.
— Ещё бы, — фыркнула я, взмахнув руками. — Иначе бы подумал, прежде чем лобзаться с ряженой куклой.
Нахмурив брови, Марк невесело хохотнул. Едва ли он намеревался оправдываться. Едва ли он предполагал, что будет замечен.
— Только давай без истерики, хорошо? Это был обычный знак внимания. Не страшнее, чем банальный поцелуй в щёку.
Но он был в губы. Да, без прикрас, но он был.
— Правда? Ох, ну ладно. Тогда всё путём. Завтра же обменяюсь слюнями с дежурным. Так, во имя светлой дружбы.
— Не утрируй. Ничего лишнего я себе не позволил, — продолжал он стоять на своём. — Что, по-твоему, я должен был сделать? Оттолкнуть её у всех на глазах?
— Да хоть прикладом дать по голове! Ты даже не попытался! Стоял и нежился, как сытый кот на солнце! Могу поклясться, что тебе это понравилось!
Закатив глаза, Марк медленно проработал переносицу.
— Тебе бесполезно что-то доказывать. Нет никакого смысла оправдываться.
Меня до глубины задели его слова. В них между строк сквозило равнодушие.
— И это всё, что ты скажешь? Думаешь, было легко наблюдать за всем этим? Мне больно, Марк. Неужели это так сложно понять?
Парень выдержал долгий взгляд и, развернувшись, подошёл к окну. И пусть я никогда не видела его охваченным эмоциями, на сей раз его спокойствие отразилось плохим предчувствием.
— Нам нужно взять паузу.
— Что? — пошатнулась я, как от холодной пощёчины. — Ты в своём уме, Юдин? Что ещё за выкройка из мелодрамы?
— Я устал. Устал находиться под твоим постоянным надзором. Устал оправдываться за каждый свой шаг. Ты прекрасна, Юна, но тебя слишком много, — проговаривал он, не отводя глаз от городского пейзажа. — Я вступаю в новую должность. Мне нужен баланс между работой и личной жизнью. В нашем случае это попросту невозможно. Ты везде. Дома. На работе. Даже в грёбаном телефоне… Прости.
По выдержанной тону парня стало ясно: он готовил эту речь. Вопрос — как долго он её подавлял? Как давно решил расстаться?
Впрочем, ударяться в подробности я не собиралась. Не позволяла гордость. В то время как сердце сжалось в невидимую точку.
— Ты бросаешь меня? — мой голос дрогнул.
— Не бросаю, беру передышку…
— К чёрту паузы! — не унималась я. — К чёрту передышки и прочие дыхательные процедуры! Мы расстаёмся? Отвечай.
Моя приказная интонация задела Марка, отчего следующий ответ дался парню на зависть легко:
— Если ты неспособна находить компромиссы, то пусть будет так.
Чувствуя, как от обиды покалывает кожу, я прислонила руку к виску.
— Разрешите идти, товарищ будущий капитан?
— Зачем ты так, Юна…
— Будет сделано, — горько прошептала я, но прежде чем уйти, спросила: — Дело не во мне, так? Всему виной брюнетка из отдела кадров. Ты мастер подбирать слова, Юдин, но лгать не научился.
Так и не найдя смелости обернуться, Марк ударился в молчание, что заменило тысячу слов; заменило поражающий выстрел.
— И на этом спасибо.
Сбегая вниз по длинной лестнице, я не могла поверить в случившееся. Напрошенные слёзы застилали глаза, подогревая чувство беспомощности.
И пусть я была знакома с предательством, новой встречи с ним не ожидала.
Это как повреждение внутренних органов, но не тех, на которых мы привыкли надеется. Сердце арестовано. Эмоции взяты под стражу. Запястья сковали мнимые наручники. Но в превосходстве режет душу приговор, и ты невольно берёшь вину на себя. Ждёшь снисхождения. И каждый раз обманываешься.
Запрыгнув в салон автозака, я застала Гришу врасплох. Не успев расправиться с бутербродом, он понимающе протянул мне салфетки. От утреннего макияжа остались только тёмные потёки.